Неоднозначность неприступной ноты,
Висящей между горлом и диваном,
В письме, где ты кричишь мне ветром рваным,
Больным аккордом: «Где ты? С кем ты? Кто ты?».
В незрячем мире, сумрачном и странном,
Под одеялом гробовой доскою
Ты не физически угощаешь раем,
Такою гениальную тоскою.
Хрусталь над пропастью несбывшегося ваза
Еще стоит, пока поет она –
Та нота еле видящего глаза,
И плохо слышащая вторит ей страна.
Про что все звуки? Что бы мы узнали,
Коснувшись тайн иного бытия?
Про что все басни? Музы вне морали,
И не за песни судит судия.
Чего кричишь? Я рад все это слышать!
Из нот таких остывших правит храм.
Под нами не земля уже, а съехавшая крыша,
И мы намного ближе к небесам.
