Дмитрий Беловецкий
Война под нашими окнами
Заместитель главного редактора «ЛГ» Дмитрий Беловецкий – один из немногих, кто участвовал в переговорах с террористами. Это живое
свидетельство с места событий.
Не хочется ничего говорить, думать, вспоминать. Я не скажу ничего нового. Эти три дня разбиты по минутам. Куча свидетелей. Боль заложников. Смерть у всех на
глазах. И у меня - никаких вопросов.
Меня сейчас мало интересует, почему и как такое огромное количество оружия вдруг оказалось в одном месте, почти в центре Москвы. Как долго готовились,
террористы к захвату ДК ГПЗ и кто им отдавал приказы. Мне незачем знать биографию Мовсара Бараева и разбираться в подробностях его родственных связей. Все
это потом расскажут другие. Уже рассказали. Сейчас же я знаю одно объяснение происшедшему: идет война. Она уже под нашими окнами.
И потому сейчас на душе только собственные тягостные ощущения.
…На оперативной записи телефонных переговоров заложников с родными искаженный расстоянием и страхом детский голос: «Заберите меня, пожалуйста, отсюда… Я
боюсь…»
…- Отдай хотя бы детей, - я стараюсь говорить твердо и уверенно, получается суетливо и скомкано. - Хотя бы девочек отдай… У всех есть дети…
Бараев облокотился на автомат лежащий у него на коленях, молчит хмуро и апатично. Он постоянно кашляет.
- Кого мы считали нужным отдать во имя Аллаха, мы отдали, - бараевский заместитель Абу Бакар снял маску. - Остальных во имя Аллаха мы оставим…
Сережа Говорухин, сидит напротив Бараева, вытянул вперед протез правой ноги, облокотился на палку.
- Вы должны сделать шаг на встречу, это я вам говорю как член комиссии по правам человека при президенте Российской Федерации… - почти спокойно произносит
он.
- Здесь нет детей… - выдавливает Бараев…
…После второго круга оцепления кучка промокших молодых людей облепила заградительные парапеты. На мятых, скомканных листах ватмана поплыли от дождя
акварельные кривые буквы: «Студенты требуют прекратить войну»…
…Рыжий, как потомок ирландских моряков, длинноносый и худющий боевик говорит, что все заложники объявили голодовку в знак солидарности с воюющей Ичкерией…
- Все поддерживают нас… Кушать отказываются… Звонят своим родным, чтобы выходили на митинги…
Через два часа после этого разговора они расстреляли первых двух заложников…
… В штабе операции возмущенно рассказывают, что из зрительного зала террористы заложников не выпускают. Кормят жвачкой и шоколадками из буфета. Естественные
надобности заставляют справлять прямо в оркестровую яму. Вонь в зале стоит невероятная…
…Последнее заграждение перед безлюдной площадью у здания ДК - впритык, без зазора подогнанные друг к другу КАМАЗы с песком. Здесь кто-то всучил нам коробки
с гигиеническими прокладками, освежителями воздуха, лекарствами… Одну взял я, другую корреспондент НТВ Борис Кольцов. В дырявом вестибюле второго этажа
захваченного дома культуры я поставил коробку себе под ноги на дробленое стекло, рассыпанное по стертому паркету.
- Кто просил тебя принести все это?! – орет на меня через прорезь в маске чеченский подросток. - Взял и принес сюда!
- Мне сказали, что вы просили это…
Он ковыряет дулом автомата в коробке.
- Кто просил?!
- Вы…
- Ты совсем ох…л!?
- Заложники просили, - поправляюсь я…
… В душном штабном автобусе командующий операцией по освобождению заложников генерал-лейтенант Проничев, тяжело дыша, говорит нам с Говорухиным: «Вы
узнайте, ребята, на каких условиях они будут вести переговоры? Мы готовы выполнять все… Коридор предоставим, вывезем из Москвы… Люди для меня главное!»…
…Группу НТВ боевики выгнали из здания сразу.
- Чтоб на х…, никого из журналистов здесь больше не было!
Нас с Говорухиным Абу Бакар повел в разворошенную подсобку. Он говорит долго, с видимым достоинством, ему нравится слушать себя.
- Условие одно - вывод войск из Чечни... Мы пришли умирать… Уже два дня здесь… Неделю продержимся, там как Аллах даст… Мы все шахиды… Смерти не боимся…
Надоели ваши депутаты и политики… Толку от разговоров никаких нет… Переговоры будем вести только с иностранными представителями… Если Путин ничего не будет
делать начнем расстреливать заложников…
- Кого из иностранных представителей ты хочешь видеть? – спрашивает Говорухин.
Абу Бакар молчит напряженно.
- Кроме лорда «Жада» я никого не знаю… - отвечает он.
- Все, давайте отсюда, - прокашлял Бараев, - вы последние с кем я разговариваю…
Потом, правда, приходили Примаков, Аслаханов и Аушев… Они вышли ни с чем…
…Горбоносый, как крупная хищная птица, начальник московского ГУВД генерал-лейтенант Пронин крепко жмет мне руку, смотрит в глаза, по-отечески говорит: «Ты
возвращайся, давай… Понял? Ни пуха, ни пера…»
Я не могу послать его к черту. Мне почему-то хочется обнять его. «Спасибо, – говорю я. - Конечно, вернусь…»
…Из темноты и холода вестибюля орут: «Стоять! Стоять на месте!»
- Стоим, - отвечаю в темноту я.
Человек семь, наверное, рассредоточились в гулком пространстве.
- Кто на х… такие!? Почему здесь!!!
Один встал у выхода. «Двинешься убью!» - орет он, целясь в меня.
Меня не убили. Я живу.
«Литературная газета» № 44, октябрь 2002 г.
© Все авторские права защищены. При перепечатке разрешение автора и активная гиперссылка на
сайт Фонда ветеранов боевых действий «Рокада» www.fond-rokada.ru
