Дмитрий Беловецкий
Странное варево
Чечня сегодня уже не «огненный котел», но кипящий…
На голову самодеятельного художника Абу Пашаева, живущего на окраине села Чечен-Аул, в войну при бомбежке свалился фонарный стол. Потом,
придя в сознание, он написал малопонятную картину под названием «Сон. Трансформация духовных форм».
Октябрьский переворот
Выезд на улице Революции со стороны площади Шейха Мансура где в первом же изъеденном осколками доме располагается радуевское «Общество ветеранов
Первомайского сражения» и возглавляемый им же «Общенациональный конгресс чеченского народа», перекрыт бетонными плитами.
На пятачке перед зданием топчутся вооруженные люди, лущат семечки, о чем-то возбужденно переговариваются.
Двадцать четыре часа , отведенные Радуеву, для того чтобы подчиниться решению шариатского суда и добровольно отправиться на четыре года в тюрьму, уже
истекли.
Люди Радуева ждут нападения. Сам он обещал устроить здесь Первомайское два…
Почему-то только спустя три месяца после событий на грозненском телецентре Масхадов обвинил его в попытке государственного переворота.
Тогда, летом, Радуев, намитинговавшись вдоволь, решительно отправился на местное телевидение с единственным желанием обратиться к более широкой аудитории
сограждан. Но там его встретили сторонники чеченского президента. Во время перестрелки были убиты глава службы национальной безопасности Чечни Леча Хултыгов
и начальник радуевской охраны, здоровенный, пропахший чесноком и потом Ваха Дафаров. Радуев прятаться не стал, неделю, по чеченским обычаям, хоронил Ваху,
потом подровнял ржавую, волнистую бороду и созвал бессрочный митинг, на котором решил, что Масхадов нарушил 18 статей конституции ЧРИ и его необходимо
отстранить от власти.
- Салман, что там произошло на телецентре?
- Масхадов убил Хултыгова, - не задумываясь, отвечает мне Радуев. - Он и Ваху убил… Вернее, это сделали его люди…
- А Хултыгова, зачем ему было убивать?
- Чтобы между нами завязать кровную месть, а потом полностью узурпировать власть в республике…
- Он тебя, кажется, разжаловал в рядовые…
- А я его в ефрейторы, понимаешь, - из-под темных стрекозиных очков Радуев косит на меня здоровым глазом, сбоку за стеклом мне видно заклеенную пластырем
пустую глазницу. – Так и напиши: это Салман Радуев сказал.
- Напишу.
- Мне звания не нужны, понимаешь, у меня все есть… Есть любовь народа, есть хорошо вооруженная армия, есть международный авторитет…
Радуев интонационно выделяет, как ему кажется, значимые слова. Также говорил Дудаев.
- Масхадов до конца еще не понимает, что произошло. Я сегодня по должности выше, чем он. ОКЧН, чтоб ты понимал – это все полевые командиры, все политические
силы республики, весь народ…
В этой фразе ключевой стала аббревиатура.
«Общенациональный конгресс чеченского народа» когда-то возглавлял Джохар Дудаев. Именно это движение в 1990 году отстранило от власти в республике советскую
номенклатуру и привело генерала Дудаева к президентству. Митинговые страсти и безмерная активность Радуева возродили эту революционную структуру. В октябре
нынешнего года председателем конгресса стал Салман Радуев.
- Дальне по пути Джохара?
- Мне нет надобности быть президентом, - отвечает Радуев, громко отхлебывая чай. - В Чечне не будет президентской власти, будут новая государственная форма
правления. По-арабски она называется шура. По-чеченски – это… В общем, на русском языке - национальный совет. Это есть высшая форма народовластия.
«Конгресс», конечно, не вся Чечня. Радуева реально сейчас поддерживает процентов десять населения. Но это много. Я видел, как, растолкав охрану,
растрепанная седая чеченская тетка истерически целовала Радуеву руки. У Басаева примерно столько же сторонников. Фильм Невзорова сделал страшно популярным в
Чечне Хункар-Пашу Исрапилова. И к Яндарбиеву, несмотря на его экс-президентский статус, идут люди. Все они – оппозиция.
…На обороняемый пятачок перед радуевским «Обществом» притащили на тросе зеленый армейский «КамАЗ», забитый митинговым реквизитом, подкатили его почти
вплотную к зарешеченному подъезду…
Радуева, кстати, в здании не было.
Что тебе снится…
Вечерами без света очень тоскливо. Бесконечные чеченские сумерки, в окнах дрожащие огоньки керосиновых ламп, развалины на фоне развалин, а за ними на черном
небе бордовая кайма полыхающего где-то газопровода…
До войны в Чечне было четыре ТЭЦ. Теперь – ни одной. Электричество поступает из Дагестана и Ставрополья. Когда там выключают рубильник, в резиденции
чеченского президента работает автономная электростанция.
В Ермоловке – селе в четырнадцати километрах от Грозного – в некоторых домах тоже есть такая.
Бензиновый двигатель был и стоматолога Мунгашева, но недавно сломался.
Его жена – дальняя родственница первого президента Чечни – при загадочном свете парафиновой свечи рассказывает мне сон, который привиделся ей три месяца
назад.
- Странный сон, - шепчет плохо освещенный Мунгашев. - Вот и ты приехал…
А приснилось Айне, будто бы она в Москве и звонит настойчиво в квартиру президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина. Дверь отворяет ей сам
хозяин. Он в белых штопанных шерстяных носках, в махровом халате с зацепками поверх светлой иностранной футболки.
- Я Айна, - говорит гостья, - приехала к вам из Чечни.
- Ну, как у вас там? – спрашивает Борис Николаевич.
- Плохо, - отвечает Айна.
- Давайте, что вам нужно подписать? – опять спрашивает Борис Николаевич.
- Ничего, - снова отвечает Айна.
- Тогда возьмите вот это.
И протягивает президент России приезжей женщине стопку детских розовых колготок.
«Не откажусь, - думает про себя Айна, - в село отвезу». А в слух произносит:
- Что ж вы с нами так, Борис Николаевич?
- Все, - отвечает тот, - больше я в этом не участвую.
Вдруг шум из глубины квартиры. Голоса женские. Ругается кто-то.
- Цыц, кошки! – кричит туда Ельцин.
Смотрит через порог Айна, а там, в квартире везде мусор, мебель сдвинута, засаленные кресла, пыль клубками на сквозняке по полу катается.
Говорит Айна на прощание президенту Ельцину:
- А дом работницу я бы на вашем месте, Борис Николаевич, поменяла…
…Через некоторое время, как раз в конце августа Борис Ельцин отправил правительство Кириенко в отставку.
Слушай сюда
Министр культуры, печать и информации ЧРИ Ахмед Закаев показывает мне документ, который строго конфиденциально предписывает российским спецслужбам
продемонстрировать мировому сообществу «всю опасность исламского террористического образования, которое претендует на собственную государственность».
- Вот, слушай…
Закаев ищет нужное место, быстро, проглатывая слова и фразы, читает вслух сценарий нынешних и будущих чеченских неприятностей.
- Ну, вот первый этап… Так, так, так, так… Удугов и Масхадов… Арсанов и Гелаев… Должны друг друга ненавидеть… Так, так… Используя наши СМИ… Компроматы и
слухи, слухи, слухи… Вот, пожалуйста, гудермесские события: «Важно знать, что, если нам удастся столкнуть между собой религиозные группы, мы надолго возьмем
ситуацию в Чечне под контроль. Поэтому необходимо высветить из общей массы наиболее непримиримых чеченских лидеров и каждому приклеить удобоваримый ярлык.
Наиболее действенный для чеченского сознания ярлык ваххабизма…» Все было спровоцировано, все было подготовлено, все было просчитано… Но мы знали… У нас был
этот документ… Поэтому обошлось малой кровью…
После того, как в Гудермесе произошли столкновения между сторонниками «чистого» ислама и правительственными силами, тот же Леча Хултыгов – глава службы
национальной безопасности – заикнулся на заседании ичкерийского парламента о нежелательном пребывании Хаттаба на территории Чечни, о том, что ваххабизм –
повод для нового вооруженного противостояния. Тогда за него заступился Басаев: «Хаттаб - герой войны. Его вера естественная форма поклонения Аллаху». Вскоре
по Грозненскому телевидению выступил сам Хаттаб, на ломанном русском языке говорил, что никуда не поедет, потому что отец Басаева назвал его сыном, и он
всерьез думает поменять фамилию…
…На бумагах, которые мне показывает Закаев, нет подписи, нет адресата. Он утверждает, что этот документ попал к нему в период работы в совете безопасности
Чечни и автор его советник российского президента Эмиль Паин.
- Слушай дальше, - продолжает Закаев. - Это уже касается похищения журналистов и Власова… Информационная, а потом тотальная изоляция Чечни… Вот, слушай: «А
нищей республике найдется достаточно людей, которые захотят заработать деньги – побольше и сразу. Это можно сделать с помощью журналистов и сотрудников
международных гуманитарных организаций. Они должны стать товаром. Затем, товаром должны стать все, кто имеет деньги…»
- У Яндарбиева есть охранник, - перебиваю я, - который мне с удовольствием рассказывал, как грабил машины с деньгами, предназначенными для восстановления
республики…
- Слушай еще, - Закаев опять ищет нужное место, - вот, то, что происходит сейчас… «Чечня должна быть поделена на зоны влияния чеченских лидеров. Наша задача
в этом случае будет заключаться в организации враждебных действий лидеров и группировок друг против друга…» Так, так, так, так… Поджоги культовых
сооружений… Публичные ссоры между лидерами… Взаимное оскорбление на митингах…»
… Как раз на площади Шейха Мансура на одном из митингов среди прочих лозунгов и транспарантов я видел такой: «Джохар, вернись, козлы наглеют».
Неотложные меры
Аэропорт в Грозном тоже теперь имени Шейха Мансура, Здесь привязались ко мне несколько грязных подростков, обступили, протягивают руки, хватают меня за
одежду, корчат жалостливые лица, что-то говорят по-чеченски, Среди них одноногий. Он ловко отталкивается от битого кафеля сточенными костылями, прыгает, не
отстает от других. Я даю ему десять рублей.
- Это на всех, - говорю.
- На всех, - благодарно повторяет безногий.
«Кыш…» – разгоняет их, как помоечных голубей, бородатый в камуфляже чеченец. Подростки разбегаются, одноногий тоже скачет к выходу…
… Чтобы остаться президентом Чечни, Масхадову нужны деньги. Только действующей экономикой он может доказать дееспособность своей власти. Не столько
отношения Масхадова с Москвой, сколько откровенная нищета большей части населения республики – основная причина недовольства его политикой, которая вот уже
два года сводится только к желанию международного признания, поиску денежных средств и борьбе с оппозицией.
Почти во всех зарубежных поездках, куда Масхадов, кстати, отправляется с советским общегражданским паспортом, ему мягко дают понять, что первое пока не
обсуждается, инвестиции возможны только под твердые гарантии России. Внутренние же проблемы чеченский президент решает обыкновенным публичным переругиванием
с оппонентами, потому как других мер воздействия на обладающих авторитетом и военной силой полевых командиров у него нет.
Хотя приказал же он арестовать Радуева… Некоторые дороги в центре Грозного отремонтировали поляки… Из Литвы присылают военную амуницию – камуфляжные
утепленные костюмы, ботинки на рифленой подошве, кепочки и теплые свитера по общей цене две тысячи двести российских рублей за комплект… Еще Масхадов пару
недель назад объявил о неотложных мерах по борьбе с преступностью, прежде всего с похитителями людей и нефтепродуктов.
В Чечне крали людей всегда. Нефтепродукты же – только с началом независимости. Особенно последнее время, когда зарабатывать больше нечем. Каждую ночь,
булькая нефтяным сырцом, цистерны колоннами уходят в Ингушетию и Северную Осетию, Дагестан и Ставрополь… И плевать они хотели на все объявленные меры. На
постах, на выезде из республики вооруженные чеченцы, повинуясь шариатским законам, ищут в машинах спиртное. «КамАЗы» с нефтью пропускают безостановочно. Для
них это тоже заработок…
… В одном из сел крепкий еще старик, бывший советский райисполкомовский работник, рассказывая мне эмоционально о нынешних чеченских трудностях, вдруг
понизил голос и, выдыхая на меня противный луковый запах, тихонечко спросил: «А коммунисты в России опять придут к власти?»
- Не знаю, - отвечаю я.
- У нас в Писании сказано, что придут… Но ненадолго.
В тихом омуте
- Не надо забывать, что Россия – это враг, - Яндарбиев говорит медленно и тихо. За окном орут дети и петухи. – Мы до сих пор находимся в состоянии войны с
этим государством. Масхадов – это забыл…
В селе Атаги экс-президент Чечни живет в охраняемом затворничестве. Говорит, что политикой не занимается, стихи больше не пишет (он член Союза писателей
СССР) и только про себя рассуждает о судьбах родины. Прищурив правый глаз, изредка посматривая на меня левым, он предупреждает о недопустимости искажения
его мыслей в будущей публикации и передергивании сказанного им.
- Хорошо, - говорю я. - Все будет напечатано именно так, как вы скажите.
- За два года можно было разобраться во многом, - мудро произносит он. - Масхадов не разобрался… Я хотел быть ему помощником. Он воспринял это, как
посягательство на его власть. В результате он окружил себя родственниками и случайными людьми, теми, кто запачкал себя связями с российскими спецслужбами.
Россия – это маразм. Большой маразм, который я наблюдал собственными глазами. Это трагедия, которая раскинулась на весь окружающий мир. И я смог
противостоять этому маразму… Масхадов не может… Он не понял до сих пор, что такое быть президентом независимого государства… Он даже не знает что такое
протокол встречи…
… Яндарбиев при любой возможности смотрит сам и показывает другим видеозапись двухгодичной давности: на встрече в Кремле Ельцин указывает ему, где должен по
протоколу сидеть глава республики, входящей в состав Российской Федерации. Яндарбиев после некоторого замешательства отказывается и отодвигает стул
напротив. Ельцин раздражается, повышает голос. Сцена нелепая и неприятная даже для зрителя. Президент России тогда уступил.
… - А если война, - продолжает Яндарбиев, - значит, есть и враги…
- Да нет уже войны, - говорю я.
- Здесь осталось столько мрази… Какая разница – расстреливают нас прямой наводкой или создают ситуацию пауков в банке, когда мы вынуждены грызть друг друга?
- Но политика Масхадова на сближение с Россией, - возражаю ему я, - кажется, единственный правильный путь, поскольку нельзя жить в полной изоляции…
- А зачем нам чье-то признание? Тем более России… Мы тоже ее не признаем… Это Масхадов решил быть другом России. Он пригласил их даже на собственную
инаугурацию. Если бы я проводил эту церемонию, то близко бы не подпустил никого из них к границам чеченского государства. Я говорил ему, что это не
допустимо, что это позор для всего народа и для тебя. Он решил, что я пытаюсь как-то влиять на него. Негодяя нельзя пускать в чистые комнаты…
В доме Яндарбиева мы разговаривали на веранде. В комнаты меня не пустили.
Экс-президент Чечни надевает калоши, провожая, выходит со мной на двор. С ноябрьского неба падают последние, теплые, солнечные лучи. Как бешенные по двору
носятся куры. Сушится белье. Яндарбиев томно улыбается осеннему солнцу, приглаживает ладонями густую, чуть седоватую бороду.
- Зелимхан, вы навсегда ушли из политики? – спрашиваю я, прощаясь.
- О-о-о-о… - тянет он. - Я сельский затворник… Но придет время, буду думать…
Учет интересов
Как, где и при каких обстоятельствах украли и освободили полномочного представителя президента России Валентина Власова, знают в Чечне все. Только
рассказать не могут. Хотя одно непременное условие освобождения все же называют -–это выплаченные за заложника деньги. Суммы разные: от четырех с половиной
до семи миллионов долларов.
Закаев говорит, что Власов содержался на территории соседней Ингушетии, поэтому ичкерийские спецслужбы и не принимали участие в этой операции. Говорит, что
цена освобождения – пять миллионов долларов, три из которых оказались фальшивыми.
- Из Ингушетии уже приходит информация о денежных разборках, - говорит он.
Яндарбиев уверен, что вся эта история подстроена российскими спецслужбами, которые при участии обычных бандитов разыгрывают политическую карту. И чтобы
подобное впредь не повторялось, и все узнали истинное положение вещей, он предлагает: Взять и допросить этого, как его, Березовского и Рушайло…»
Радуев единственный, кто утверждает, что Власова освободили без всякого выкупа.
- Помнишь, мой злейший враг Степашин заявил, что один крупный политик сорвал операцию по освобождению Власова? - говорит он, - И заплатил в качестве аванса
870 тысяч долларов… Этим политиком был президент Ингушетии Аушев. Я ответственно заявляю, что в похищении Власова принимали участие люди из окружения Аушева
и охрана Масхадова…
- А зачем им это надо было?
- Для того чтобы заработать деньги, - резонно отвечает Радуев. - Но я и самый порядочный, честный и благородный деловой человек России Березовский сорвали
им эту величайшую добычу…
- Хочешь, без ссылки на тебя, скажи Салман, где и кто держал Власова?
- Не, не, не… Именно со ссылкой на меня напиши. Одно время его держали в тридцати метрах от резиденции Масхадова, на одной из квартир… Один раз мы даже
пытались отбить его, но там была очень сильная охрана… Могло быть кровопролитие… Страшное кровопролитие…
- Министр внутренних дел России Сергей Степашин говорил, что в освобождении Власова принимали участие российские спецслужбы.
- Они очень хорошо поработали здесь, создали механизм освобождения, вывели отсюда зло… Мы все время пребывания российской поисковой группы на территории
Чечни внимательно следили за ее действиями, хотя, может, они сами не подозревали об этом. Мы все контролировали, держали под колпаком, для того, чтобы они
не вникали в другие сферы чеченской государственности. Вот, как сегодня мы знаем, что ты здесь. Мы знаем, чем ты занимаешься… Мы знаем, с кем ты дружишь…
Что делаешь… Мы все контролируем… Пока ты нашей государственной независимости не мешаешь, мы тебя не трогаем…
- А у тебя, Салман, какой в этом был интерес?
- Похищение людей позорит нашу нацию, позорит идею независимости… Я уже говорил: если бы я его взял, то сразу бы расстрелял. Но если он попал в беду, я ему
помогу… Но в следующий раз расстреляю. Я уже получил от Березовского информационную поддержку: по Общественному российскому телевидению прошло сообщение о
создании ОКЧН… Сейчас по первому каналу показывают все мои выступления и пресс-конференции…
- Ну, а зачем все это Березовскому?
- Идет учет интересов, Дима… Понимаешь? Он в ближайшее время что-то получит… Власова освободили без денег, но под честное слово Березовского. Его слово
здесь, в Чечне, очень много значит… Понимаешь? Учет интересов. Англичан тоже освободили с помощью Березовского… И бесплатно. Я уже получил благодарственные
письма от английских властей…
- От кого конкретно?
- Я не могу об этом говорить… - мнется вдруг Радуев, - Неважно… Вплоть до ее величества королевы… Теперь мы можем говорить в этой стране о своих интересах…
Например, мы можем сказать, чтобы Англия сделала то-то, то-то и то-то против России… Это могут быть взаимовыгодные контакты… Это могут быть интересы наших
спецслужб… Мы готовы сотрудничать с любыми спецслужбами мира, с кем будут пересекаться наши интересы в борьбе против России…
…У самодеятельного художника Абу Пашаева последнее время все чаще болит голова. Свою новую картину он назвал «предчувствие войны».
Грозный – Москва
«Литературная газета» № 48, январь 1998 г.
© Все авторские права защищены. При перепечатке разрешение автора и активная гиперссылка на
сайт Фонда ветеранов боевых действий «Рокада» www.fond-rokada.ru
