Дмитрий Беловецкий
Облака босые
Запил Ваня, сорвался. Год в рот не брал, а тут сорвался. Такая тоска подступила, прямо за горло взяла, что рука сама к стакану
потянулась. Думал только настроение поправить, а понесло.
Пил день, пил ночь. Пил еще день. Когда ненадолго, мучаясь, трезвел, жизнь дерьмом казалась. Когда сознание опять окуналось в муть и липкое безразличие
заполняло душу, то жизнь вовсе не чувствовал. Останавливаться не хотел, да и не мог уже, боялся, что придется смерть руками трогать.
В жуткие минуты относительной трезвости безумное одиночество наваливалось на него. Тогда хотелось говорить и плакать. Говорить много и плакать навзрыд.
Хотелось, чтобы кто-нибудь это видел и слышал. Но рядом никого не было. И Ваня, сжимая веками подкатившие слезы, только повторял, обращаясь к тикающей
темноте: "Понимаешь, человеку плохо". И пил снова.
Желание хоть с кем-нибудь поговорить или помолчать рядом с наступлением ночи стало нестерпимым. Часа в три, когда окончательно отшуршал за окном на
набережной автомобильный поток и отчетливо слышалось только карканье встревоженных порывами ветра ворон, Ваня на дрожащих ногах, сдавливая непослушными
челюстями похмельный озноб и ночную прохладу, вышел на улицу.
Разгладив смятые и влажные купюры, отыскав на витрине коммерческого ларька то, что подешевле и покрепче, он выдохнул перегаром в лицо зевающему киоскеру:
"Вот этой мне..."
Тот, не торопясь, пересчитал деньги, стер ладонью пыль с несимпатичной бутылки и, почти просунув в окошечко свою заспанную физиономию, прошептал
заговорщицки Ване: "А девочку на часок хочешь?"
Ваня тоже шепотом зачем-то ответил: "Хочу". Заботливо, как продрогшего котенка, уложил бутылку "Столичной" за пазуху. Потом, отыскивая в ларечном проеме
лицо киоскера, сказал: "А пускай, ко мне прям приходит... Во, вот дом видишь, - Ваня ткнул пальцем в спящую двенадцатиэтажку, - Квартира три... Самый низ...
Кода нет... Я ей облака босые покажу... От меня тоже видно..."
Только Ваня успел, икая и морщась, поставить опустошенную фаянсовую кружку на стол, в дверь позвонили.
Он подошел к окну, посмотрел на мутное ночное небо. В дверь позвонили опять.
"Что же я тебе покажу?" - пробормотал Ваня и улегся лицом вниз на истерзанный вонючий диван. Закрыл глаза, забылся, заснул.
Потревожил его опять звонок в дверь. Ваня приподнял больную голову. Пахло дождем и водкой. Снова было утро.
- Сейчас…
Ваня непослушными пальцами оттянул дверную щеколду. На пороге стоял вчерашний не выспавшийся киоскер.
- За любовь платить надо, - громко и требовательно сказал он.
Ваня прижался пульсирующим виском к прохладной стене, закрыл глаза и, страдая от каждого произнесенного слова, тихо-тихо ответил: "У меня нет таких
денег..."
1994 г.
© Все авторские права защищены. При перепечатке разрешение автора и активная гиперссылка на
сайт Фонда ветеранов боевых действий «Рокада» www.fond-rokada.ru
